Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

я получил от нее письмо. Женщина в очередной раз за все меня поблагодарила. Она сообщила, что поездка в Германию была обнадеживающей, но в итоге безрезультатной. Ее сын мирно скончался дома тремя неделями ранее.

Единственным светлым моментом во всей этой истории было то, что в итоге семья провела время вместе в течение поездки в Германию. Должно быть, для них она стала настоящим приключением. Последняя совместная поездка за рубеж. Воспоминания, которые останутся со всеми навсегда.

В остальном что было в этом хорошего? Я знал, что «лечение» не поможет. Я знал, что болезнь никуда не денется и ребенок умрет. Больше же всего меня беспокоило то, где собиралась жить эта семья, вернувшись из Германии? Они продали свой дом. Шарлатан со своими кристаллами лишил их всего: не только надежды и здравого смысла, но и крыши над головой. Он продал мечту, которую в действительности не купить за деньги, и назначил цену, которая затронула жизни столь многих людей. Я бы еще понял, если речь шла о родителе-одиночке с единственным ребенком. Тогда, наверное, действительно можно было бы рискнуть всем. Пойти до конца. Но когда есть и другие дети, зависящие от тебя…

По сей день я задаюсь вопросом: должен ли был я вмешаться? Должен ли был я настоять на том, чтобы они не летели в Германию? Должен ли был я применить все возможные меры, чтобы это предотвратить?

Друзья говорят мне, чтобы я не терзал себя, так как моей вины не было. Они говорят, что мама приняла свое решение и я никак не мог ей помешать. На самом же деле мог. Я сделал выбор не вмешиваться. Поверьте, если бы я захотел, я мог бы любому доставить проблемы. Не забывайте, что я нейрохирург. Я последователь Джеймса Робертсона Джастиса[82]. У меня комплекс Бога. И, что более важно, у меня есть власть. Я мог бы добиться судебного запрета, лишения родительских прав, помещения ее сына под опеку суда и так далее.

Но дело не во мне. Дело никогда не бывает во мне. На первом месте всегда пациент. Победа, поражение или ничья – это единственная статистика, которая имеет значение. А порой победителей просто нет.

19

Дело не в тебе, дело во мне

Что такое успех? Полагаю, зависит от того, чем занимаешься. Большинство моих пациентов подобны бурным романам – отношениям, которые горят ярко, но быстро. Наши пути пересекаются, я анализирую, оперирую, и наши дороги снова расходятся. На этом все. Они приходят в мою жизнь и уходят из нее. Возможно, временами я буду видеть их в приемные дни. А может, и не буду. Имена людей, воспоминания о них – со временем все стирается из памяти.

Запоминаются же те особые отношения, которые затягиваются. Они остаются со мной навсегда. Речь идет не о случаях, когда я ошибся или что-то пошло не так. Некоторые проблемы попросту невозможно исправить. Можно замедлить течение болезни, однако в конечном счете оказываешься подобен Великому Кнуду, сидящему на своем троне у берега моря и повелевающему приливу уйти[83].

Мне потребовались годы, чтобы понять, что успех вовсе не обязательно должен означать излечение или вечную жизнь для пациента. Порой для успеха достаточно сделать чью-то жизнь чуточку лучше.

По другую сторону моего письменного стола, рядом со своими родителями, сидит маленькая девочка в инвалидном кресле. Она ослаблена и измучена ужасной опухолью. Я знаю, что я у нее не «первый», – девочку направил ко мне хирург из другой больницы, – однако уверен, что стану ее последним врачом. Вопрос в другом: сколько у нас осталось времени?

У девочки краниофарингиома – особенно губительная разновидность опухоли, атакующая центральные ткани мозга. От того, что она доброкачественная, легче не становится. Новообразование расположено в той части мозга, куда очень сложно добраться, и продолжает медленно, но верно расти. Если опухоль не удалить, девочка умрет. Судя по медкарте и по состоянию пациентки, я предполагаю, что это произойдет в течение года.

Я все это ей объясняю. Девочка выглядит бодрой, она смирилась со своей участью. Ее родители, что необычно, тоже довольно расслаблены. Видно, что они наслаждаются компанией друг друга. По крайней мере, поход ко мне – повод взять выходной и провести день вместе. На них приятно посмотреть. Столь многие мамы и папы проводят последние дни со своими детьми в ссорах, криках или слезах либо, запершись дома, ищут в интернете обещающих чудесное исцеление жуликов. Их можно понять. Они люди. Тем не менее такое поведение крайне деструктивно. Уверен, такие родители оглядываются назад и думают: «Жаль, что я не воспользовался возможностью провести со своим сыном оставшееся нам время». Если так подумать, это хороший совет и для меня. И для вас.

Кажется, данная семья справилась. Они принимают каждый день таким, какой есть, и берут по максимуму из каждой прожитой секунды. Я уже их люблю. Вот почему мне особенно больно говорить им:

– Если быть честным, не думаю, что нам когда-либо удастся полностью удалить опухоль. Но, если позволите, я готов попробовать.

– Только это и остается, – ответил отец девочки.

Я провел несколько операций. Я долгими часами тыкал, прижигал, вырезал. Уверен, ее предыдущий хирург пробовал все то же самое. Разница в том, что месяц за месяцем я не переставал пытаться. И я был готов продолжать делать это снова и снова, сколько придется. Любой ценой, пока это помогает девочке.

Прошло три года, и мы почти вернулись к тому, с чего начали. Каждый раз, когда я брался за скальпель, опухоль снова отрастала. Девочка прошла лучевую терапию, которая замедлила рост опухоли, однако та не сдавалась. Что бы мы ни делали, никакого прогресса. В лучшем случае мы оставались на месте, что на самом деле для моей пациентки было приемлемо.

Она росла на моих глазах два, три, четыре года. Пять лет. Ей не становилось лучше, хотя и хуже – тоже. Мы делали ровно столько, чтобы она оставалась в стабильном состоянии. Было отрадно наблюдать за этой семьей. Они все продолжали жить, словно не существовало никакой проблемы, словно они не находились на передовой в битве, из которой им не суждено было выйти победителями.

Родители и дочь наслаждались жизнью и радовались ей. Каждый новый день был для них подарком, новой возможностью.

Каждый раз после очередной пары операций у нас происходил один и тот же разговор:

– Я буду продолжать бороться, пока вы будете на это согласны. Но все же придет момент, когда боль и